Павел Кудинов: «У меня на носу Вагнер. А я бы спел военные песни»

В субботу, 27 января, в Тольяттинской филармонии выступит приглашённый солист Большого театра, Венской Фолькс Оперы и ещё двадцати оперных театров Европы, наш земляк Павел Кудинов.

Он почти двадцать лет живёт в Австрии, исполняет ведущие оперные партии и скучает по советским песням военных лет. Остаётся членом Ассоциации колокольного искусства России и обучает звонарей в Вене. Почему ему могут отказать в партии, что он слушает в дороге и когда последний раз звонил в колокол, узнал «День города».

В Тольятти Павел Кудинов выступит в абонементе «Музыкальное путешествие с Тимуром Зангиевым». В концерте будут звучать редко исполняемые произведения Стравинского и Шостаковича. С обсуждения программы и начали.

– Павел, много придётся работать перед концертом?

– У меня 24 января в Вене — концертное исполнение оперы Генделя, и после я сразу же в самолет — такой аврал.

– Лет пять назад на фестивале «Классика Open Fest» вы уже исполняли 10 песен Шута — Шостаковича. Много потребуется времени, чтобы вспомнить произведение?

– Давно начал эту работу. Но произведение настолько глубокое, что работать над ним можно бесконечно. Кстати, музыку Стравинского я никогда не пел. «Прибаутки» — произведение весьма любопытное. И мне очень подходит.

– Что значит — «подходит»?

– Бывают вещи, которые нравятся — не нравятся. Мне русская музыка всегда была ближе, чем зарубежная. А фольклор, который воплощён в этом произведении, мне особенно близок.

Дочке подыгрывал на балалайке

– Везде написано, что вы родились в Димитровграде. А потом семья переехала в Тольятти?

–Да. Отец — священник, служил в Казанском храме в Центральном районе, потом и в Новом городе, и в Комсомольске. А маму пригласили в Казанский храм управлять большим хором. Там я и начинал пробы голоса. Сейчас мама там же, в храме, но руководит маленьким хором. У меня две сестры, у них тоже музыкальное образование.

– Своих детей музыке учите?

– Да. Старшая дочь играет на скрипке, фортепиано, танцует. Младшая тоже играет на фортепиано, занимается гимнастикой. А ещё выступает с оркестром в костюме маленького Моцарта в концертах для туристов. Это умилительное зрелище: маленькая девочка в костюме Моцарта — паричок, камзол, штанишки — играет «Турецкое рондо» Вольфганга Амадея.

– Было ли в родительской семье, чтобы вы все вместе что-то пели, исполняли? И в вашей семье есть такое?

– И в родительской, бывало, пели, и в нашей дурачимся иногда. Например, всей семьёй играли Jingle Bells. Это спонтанно получилось. У меня есть электрическое пианино — сначала записали аккомпанемент, а потом под него играли мелодию. Дочь — на скрипке, я — на балалайке, мама — на флейте, хотя она и пианистка.

– Ваша жена работает?

– Преподаёт в русской школе выходного дня для двуязычных детей и для тех, кто не хочет забывать русский. Кроме того, с недавних пор она работает в открывшейся в Вене музыкальной школе имени Рахманинова. Занятия там ведутся по советской системе: детям дают и теорию, не только практику. В Германии и Австрии в музыкальных школах очень слабая теория. Есть хор, какие-то общие занятия для музыкального развития. А вот теории музыки, музыкальной литературы нет. Каждый ученик изучает это сам, как может.

– Кто открыл школу?

– Всё мы же — русские. Школа работает всего полгода. Занятия идут на русском.

Конфликт канона и архитектора

– Знаю, что помимо пения в церкви, вы в студенчестве ещё звонарем были. А недавно прочитала: вы хлопотали, чтобы привезли недостающие колокола из Москвы в Кафедральный собор Вены. Сейчас звоните?

– Случается. По моему проекту в соборе развесили колокола. В Вене делали реставрацию храма, и колокольню тоже привели в порядок. Я там всё устроил, привязал верёвки, как нужно. Ругались немножко с архитектором — большой колокол не хотели перевешивать: тяжело было им полторы тонны переместить — с техникой-то современной.

– А как правильно должны висеть колокола?

– Я этому учился в Саратовской консерватории, где на базе факультатива есть школа звонарей. Начал в колокола звонить ещё школьником, когда мы переехали в Тольятти. Дом у нас рядом с храмом, я на колокольню бегал. Потом познакомился в Самаре с пожилым звонарём — он мне что-то показал, в том числе и традицию самарского звона, какую он помнил.

А потом поступил в консерваторию и там познакомился с преподавателем — профессором Александром Ярешко, создателем школы звонарей. Он вёл у нас на факультативе теорию и практику. С ним и другими студентами пол-России объездили: в городах Золотого кольца были, на юге.

Существует Ассоциация развития колокольного искусства России, я всё ещё действительный член этой ассоциации.

– Когда в последний раз в России звонили?

– На День Победы в 2015-м, помню, точно звонил. Вечером после всех концертов залезли на колокольню, поиграли и пошли салют смотреть.

– Приходилось ли вам учить кого-то, как звонить в колокола?

– В Вене регулярно этим занимаюсь. В Лейпциге как-то жил шесть месяцев — там в церкви звонаря не было. Я попросился на колокольню, позвонил. Потом поговорили с настоятелем — сказал, что могу научить. Он нашёл человека, который смог бы этим заниматься, тоже музыканта, и дело пошло. Это не так сложно — было бы желание.

Про будущее на примере грима

– СМИ рассказывают, какие профессии в ближайшие годы отомрут. И сообщают, что поколение Z равнодушно к дорогой брендовой одежде, ювелирным украшениям. Как думаете, скажется ли это равнодушие к дорогим вещам на отношении к опере? Это ведь досуг из разряда люкс.

– Пока всё спокойно. Музыка и опера — это же искусство, пища для души. Человеку нужно хлеба и зрелищ, поэтому я не думаю, что опера как жанр умрёт. Может быть, что-то изменится — всё меняется периодически. Опера сейчас более динамичная становится. Например, изменился грим. Лет двадцать назад артисты гримировались густо, рисовали лицо — чтобы можно было рассмотреть из зала. А сейчас так не делают. Потому что записывают видео, лицо дают крупным планом.

Использование видеопроекторов — это полным ходом идёт. В Staats Оpera (государственная опера) в Вене частенько прямо на здании огромный экран транслирует действо, происходящее на сцене. Туристы смотрят.

Почему могут отказать легионеру

– Много «легионеров» — приглашённых артистов в европейских оперных театрах?

– В государственной опере исполнители главных партий — почти все приглашённые. Есть певцы, которые работают в штате театра, но они заняты в небольших ролях. В театре «Ан дер Вин», где было первое исполнение «Волшебной флейты» Моцарта, вообще нет постоянных артистов и оркестра. В нём я часто выступаю. И как раз после концерта в этом театре лечу в Тольятти.

– Актриса Ингеборга Дапкунайте как-то говорила, что ей не достаются главные роли потому, что она везде иностранка, везде говорит с акцентом. У оперных певцов есть такие сложности?

– На русские партии, если есть возможность, конечно, берут русских. Бывает, режиссёры и дирижёры непременно хотят работать с носителем языка. Как-то прослушивался в Италии в «Волшебную флейту». Вроде хорошо спел, но сказали, что нужен немец — носитель языка, на котором написана опера.

В дорогу — увлажнитель и флешку с музыкой

– Вы много ездите. Что всегда лежит в вашем чемодане, кроме зубной щётки?

– Зубная паста. Икону-складень вожу с собой — я верующий человек. И увлажнитель воздуха всегда при мне. В гостиницах очень сухой воздух. Ночь поспишь, если влажности ноль — утром всё горло сухое, невозможно петь.

– Передвигаетесь на машине, или самолётами, поездами?

– Если надолго и недалеко ехать, в пределах тысячи километров, то на машине — например, в Гамбург.

– Какую музыку слушаете в дороге?

– Когда не нужно ничего учить, то радио. Мой приятель постоянно скачивает какую-то музыку. Я у него это копирую и слушаю. Музыка разная: и русская, и зарубежная, и новая, и очень старая. А когда учить надо, то… Например, у меня после Тольятти будет серьёзный проект — опера «Парсифаль» Рихарда Вагнера, партия Гурнеманца. Это одна из самых больших партий, там очень много текста. И музыка Вагнера непроста, вот её буду слушать в ближайший месяц.

Музыка до кома в горле

– В Тольятти долго будете?

– Несколько дней. В Самару нужно съездить — там родственники: родители родом из Самары.

– В Тольяттинское музучилище придёте?

– Как получится. Вроде бы шла речь об открытом уроке. Это я всегда с удовольствием — делиться необходимо. Помогать люблю, участвую в благотворительных концертах, если есть возможность. Опять же, можно исполнить то, что хочется, но нет возможности.

– Вам сейчас что хочется выучить из нового?

– У меня на носу Вагнер. Потом две оперы Верди на лето — «Набукко» и «Ломбардцы». Через год — ещё новая партия. Камерную музыку хочу, «Песни странствующего подмастерья» Малера. Военные песни всегда хочу петь.

– Была на вашем выступлении 9 мая к 70-летию Победы, когда вы пели военные песни. Но я не могу их слушать — рыдать начинаю.

– Да, есть такое — ком подкатывает. И чем старше, тем больше и быстрее. Бывает, когда углубляешься в русскую музыку — в «Князя Игоря», например — аж до слёз. И с военной тематикой то же.

– Чем же военные песни так держат — до слёз и кома в горле?

– А вы попробуйте их попеть. И вам понравится.

Наталья Мишанина

Источник: http://daytlt.ru/pavel-kudinov-u-menya-na-nosu-vagner-a-ya-by-spel-voennye-pesni